Уважаемые коллеги!

​

Как мы знаем, Приднестровье сегодня сталкивается с рядом системных социально-экономических проблем. Это и хронический дефицит государственного бюджета, достигавший на начало 2017 года 18% ВВП, и высокая налоговая нагрузка на производственный сектор, и критические показатели в том, что касается соотношения числа занятых и пенсионеров. Эти, и не только эти проблемы, что называется, на слуху уже давно. 

​

Мы сегодня предлагаем подойти к ним с позиции, может быть, не столько «чистой» экономики, сколько именно  государственного управления. И вместе попробуем сформулировать несколько вопросов, связанных с нашим нынешним экономическим состоянием, и в процессе дискуссии, возможно, дать на некоторые из них ответы. В моем докладе этих вопросов будет пять, а наши участники и уважаемые гости меня уже дополнят, что-то наверняка добавят и уточнят.

​

Первое. Прежде всего, на мой взгляд, нам нужно еще раз вернуться к некоей отправной точке. Прежде чем что-то делать, надо прояснить для себя, чего именно мы хотим добиться. Во время предвыборной кампании 2016 года я задавал трем кандидатам в президенты ПМР один и тот же вопрос: какой вы видите, условно говоря, национальную идею Приднестровья в экономике? Ответы были разные и довольно неконкретные – «малая индустриализация», «приднестровский Сингапур», «край свободного предпринимательства и туризма». Предлагалось позаимствовать и белорусский опыт. 

​

Определенную цель в своей инаугурационной речи обрисовал президент Вадим Красносельский. Он сказал, что «Приднестровье будет социально-ориентированным государством с рыночной экономикой». Но эта общая цель тоже нуждается в детализации.

​

Помнится, в 2012 году у нас появился правительственный документ, получивший название «План-2500». «Национальная идея» в экономике на среднесрочную перспективу там выглядела так: ускоренный рост ВВП – на 8-12% в год, развитие овощеводства, сельхозпереработки, страхования и туризма, увеличение экспорта товаров в 2 раза, а экспорта услуг – вчетверо, и в конечном счете рост ВВП на душу населения за три года с 1900 до 2500 долларов США (именно потому сам документ и был назван «Планом-2500»).

​

Эти цели казались завышенными, и в итоге они по разным причинам, в том числе и из-за ошибок тогдашнего правительства, совершенно не реализовались. Однако сам подход был верным – должна быть обозначена стратегическая идея, ради которой проводятся все реформы, а также названы конкретные социально-экономические ориентиры на 3 или, скажем, на 5 лет.

​

Второе. Мы видим, что правительственная программа реформ сталкивается сегодня с определенными сложностями при обсуждении в Верховном Совете. Сняты или пока не рассмотрены законопроекты, которые могли бы привести к усовершенствованию налогового контроля, повышению бюджетных доходов, а также к сокращению госраходов. Без их принятия трудно реализовать главную идею реформ – снижение налоговой нагрузки на промышленный сектор. Между тем уменьшать эту нагрузку надо, чтобы дать предприятиям возможность вложить средства в свое развитие, осуществить техническое перевооружение и т. д.

​

Снижение налогов для промышленности, естественно, на какое-то время (возможно, довольно долгое) приведет к сокращению налоговых поступлений в госбюджет. И если уменьшать налоги, то, учитывая бюджетный дефицит, неизбежно надо снижать и госрасходы. Здесь вопрос – за счет чего эти расходы снижать, что «отрезать», а что сохранить, учитывая, что доля социальных выплат в структуре бюджета достигает 78%? Не получится ли так, что экономически оправданная попытка уменьшить госрасходы обернется серьезными социальными издержками? Можно ли сокращать тех же работников бюджетной сферы в условиях, когда новые рабочие места в реальном секторе экономики, по большому счету, еще не появились?

​

Приднестровские парламентарии сегодня говорят, что нельзя, например, отменять ни ежемесячные доплаты за высокие государственные награды работающим пенсионерам, ни пособия по уходу за ребенком до полутора лет работающим матерям. На мой взгляд, пособия действительно отменять нельзя (если мы заботимся о рождаемости), а вот доплаты за государственные награды, по крайней мере, на какой-то период можно было бы приостановить. Но наверняка кто-то со мной здесь не согласится и скажет, что сделать нужно как раз наоборот. И тоже будет прав. Это пример, показывающий, насколько вообще сложен вопрос с потенциальным сокращением социальных расходов.

​

Третье. Нам нужно еще раз задуматься о роли малого бизнеса в нашей экономике. В ходе Приднестровского международного экономического форума прозвучала такая цифра: за 3 года (до 2019 г.) его доля в ВВП должна вырасти с нынешних 10,7% до 12%. Считаю, что это не очень амбициозная цель, и нужно стремиться к увеличению доли малого предпринимательства хотя бы в полтора раза – до 15%.

​

Известно, что при кризисах в экономике малый и средний бизнес может играть роль своеобразной «подушки безопасности», сокращать уровень безработицы. Также у нас часто приводится статистика, говорящая о том, что в развитых странах порядка 50-60% ВВП приходится именно на малое предпринимательство. Правда, там критерии отнесения к малому бизнесу могут быть другими: в США, например, это предприятия с численностью работающих до 500 человек, а в Приднестровье – до 50.

​

Думается, при существующих условиях нашей долгосрочной целью (на ближайшие 10-15 лет) могло бы стать доведение доли малого предпринимательства в структуре ВВП до 25%.

​

Четвертое. В нынешнем году в нашей республике вновь на передний план вышел вопрос борьбы с инфляцией. Согласно официальной статистике, продовольственная инфляция по итогам 8 месяцев составила 8,48%, однако мы можем наблюдать, что немалая часть продуктов питания подорожала на самом деле гораздо больше, чем на 8 или 9 процентов. Поднялись в цене также многие непродовольственные товары и лекарства.

​

Инфляционные процессы могут стать фактором, серьезно подрывающим реальные доходы населения. В Приднестровье так уже было – в 2007-2008 годах, которые, кстати, считаются вполне благополучными для нашей экономики. Однако в 2007 году инфляция в целом достигла почти 30%, втрое превысив годовой прогноз, а за девять месяцев 2008 года составила 25%, и только мировой финансовый кризис тогда остановил этот процесс. Рост цен на продовольствие в 2007-2008 годах достигал 35-43%.

​

И, наконец, пятое. Приднестровской промышленности, да и сельскому хозяйству, хронически не хватает «длинных» денег. Возможности банковской системы ПМР объективно не так велики, поэтому единственным источником здесь, и это в Приднестровье признают все, может быть Россия. Но в последнее десятилетие Россия ни на государственном, ни на частном уровне не проявляла большого интереса к вложениям именно в реальный сектор приднестровской экономики. И пока эта ситуация, увы, не меняется. Что нужно, чтобы изменить российский подход, и поможет ли здесь новое инвестиционное законодательство, разработанное правительством, покажет, наверное, только время.