По мнению молдавского историка, доктора политических наук Сергея Назарии, без поддержки западных держав, стремившихся после окончания Первой мировой войны подавить мировой коммунизм и его главный бастион – Советскую Россию, Румыния никогда бы не посмела перейти от мечты об «объединении всех румынских земель» к ее прак­тической реализации.

 

Русская революция провозгласила право народов на самоопределение, и мол­даване получили возможность самостоятельно решать свою судьбу. Вскоре после Фев­ральской революции среди населения стала популярной идея автономии Бессара­бии. Наиболее энергично выступали за нее активисты Молдавской национальной партии, создав­шие «общебессарабский орган власти» - «Сфатул Цэрий» - и стремившиеся взять власть в крае. Правда, с самого момента выхода на политическую арену эти политики по причине своих националистических и румыноунионистских устремле­ний не пользовались серь­езной поддержкой среди молдавских крестьян - ос­новного населения края.

 

Провозглашение Молдавской Демократической Республики в кон­це 1917 года было выражением стремления молдавского народа к восстановле­нию своей многовековой государственности. Одновременно большинство на­ших со­граждан выступало за сохранение Молдовы в составе России и было категори­чески против ее объединения с Румынией. Но по причине нараста­ния процесса советизации и большевизации Бессарабии правые националистические лидеры «Сфатул Цэрий», занявшие жесткие антисоветские и антибольшевистс­кие позиции, совершили все убыстряющееся (предусмотрительно не афиши­руемое) идеологическое сползание в сторону румынского национализма и вопреки воле населения пред­приняли ряд действий, направленных на подрыв самого существования возрож­денного вследствие российской революции мо­лодого молдавского государства.

 

В большой тайне от общественности, более всего опасаясь собственного на­рода, полностью лишенные его поддержки, часть лидеров СЦ призвали румын­ские правящие круги направить в Бессарабию иностранные интервенционистс­кие силы. 13 (26) января 1918 года румынские интервенты захватили Кишинев, и именно этот день, по нашему мнению, следует условно счи­тать моментом появлени­я на международной арене так называемого «бессарабского вопроса». Под прикрытием румынских войск и в результате решения румын­ской полуфеодальной олигар­хии, которая, в свою очередь, получила предва­рительное согласие Антанты и Центральных держав, 27 марта 1918 года было организовано опереточное голосование членов нелегитимного и непредста­вительного «Сфатул Цэрий», в результате которого и было провозглашено «объединение» Бессарабии с Румынией.

 

Данный акт не имел никакой юридической силы, а с точки зрения прин­ципа суверенитета народа и норм международного права являлся абсолютно незакон­ным. Его эксклюзивной целью была «легализация» аннексии Бессара­бии коро­левской Румынией. Великие западные державы и Германия, исходя из собствен­ных антисоветских целей, поддержали Румынию, позволив ей зах­ватить молдав­скую территорию между Прутом и Днестром для ее вовлече­ния в борьбу с Со­ветской Россией. Однако большинство населения края не приняло чужеземного господства и жило надеждой на его свержение. В период между двумя мировыми войнами Бессарабия являлась полностью бесправной румынской ко­лонией, а ее жители подвергались жестоким формам эксплуатации, не имея ни малейшей возможности защитить свои элементар­ные человеческие права. В ко­нечном итоге «проект совместного проживания» молдаван в составе «Великой Румынии» потерпел полное фиаско.

 

В румынистской же историографии эти события представлены как «доброволь­ное объединение исконно румынской земли» Бессарабии с «Родиной-матерью» Румынией.

 

Мы не поддерживаем мнение, будто «бессарабский вопрос» возник в 1812 году од­новременно с включением Пруто-Днестровского междуречья в состав Российс­кой империи, так как с того момента и до начала 1918 года данная территория не являлась предметом межгосударственного территориального спора, хотя ее юж­ная часть вблизи устья Дуная еще дважды (в 1856  и 1878 годах) ме­няла свою го­сударственную принадлежность. Но ни в 1856 году, ни в 1878 году, ни в период между ними Южная Бессарабия не была объектом каких-либо межгосударственных про­тиворечий и взаимных претензий. Таковой территория между Прутом и Днест­ром стала только в начале 1918 года с момента ее захвата войсками королевской Румынии. 

 

Приход к власти большевиков в России вызвал страх и ненависть буржуазно­го мира, желавшего довести мировую войну «до победного конца» и  страшившегося идейно-политического воздействия Октябрьской революции на международ­ное рабочее движение и на освободительную борьбу колони­альных народов. Пра­вители королевской Румынии опасались, что декреты Советской власти «О мире» и «О земле» вызовут новую волну революцион­ных выступлений русских солдат и окажут влияние и на румынских трудя­щихся. Но в ситуации, создавшейся вслед­ствие российских революционных событий, румынская олигархия усмотрела и свои выгоды – возможность реа­лизации «проекта Великой Румынии». Однако после захвата Бессарабии для Румынии началось самое трудное: необходимо бы­ло придать аннексии края хотя бы видимость законности с точки зрения между­народного права. И пол­ноценного международного признания аннексии Бесса­рабии румынскому правительству так и не удалось достичь, хотя в румыно-уни­онистской исто­риографии предпринимаются попытки доказать обратное.

 

По мнению многих исследователей, возникновение «бессарабского вопроса» в международных отношениях не было лишь результатом советско-румынс­кого территориального спора из-за аннексии королевской Румынией Пруто-Днестров­ского междуречья. Этот вопрос не являлся также лишь следствием стремления румынской элиты к созданию т.н. «Великой Румынии». Без поддержки западных держав, прежде всего стремившихся после окончания Первой мировой войны подавить мировой коммунизм и его главный бастион – Советскую Россию, Румыния никогда бы не посмела перейти от мечты об «объединении всех румынских земель» к ее прак­тической реализации. Именно стремление буржуазного мира подавить советс­кую власть в России, а также заодно и намерение Запада ослабить Россию гео­политически, сколотив против нее широкую коалицию с участием в ней всех т.н. «лимитрофных стран», включая Румынию, и породили «бессарабский вопрос». Румынии позволили овладеть Бессарабией в качестве платы за «борьбу с боль­шевизмом».

 

В этом смысле «бессарабский вопрос» отражал столкновение интересов различ­ных международных акторов и выражал разные векторы развития международ­ных отношений: борьбу с «мировой коммунистической революцией» и создание «санитарного кордона» против проникновения большевизма на За­пад, геополи­тические устремления ведущих западных держав получить удоб­ный плацдарм для оттеснения России на восток и контроля над устьем Дуная, планы Бухареста по образованию «Великой Румынии», а также неизбежное подчинение разрос­шегося румынского государства интересам держав-победительниц в Первой ми­ровой войне.